Сергей Гранковский: А сколько в среднем сеансов необходимо для того, чтобы человек почувствовал себя более-менее здоровым?
Олег Бажин: Все зависит от степени загнанности тела в какой-то угол или внутреннего состояния. Некоторым достаточно одного всего лишь сеанса для того, чтобы вообще перезапуск сделать.
Кому-то надо дня три подряд для того, чтобы просто выйти из состояния, когда тело загибалось. То есть это прямо такие серьёзные случаи есть и так и не скажешь, что, ну, всего лишь выглядит это как болит нога. А когда с человеком начинаешь работать, там не то, что нога болит, там суставы уже не гнутся, это артроз развивается, значит, всё тело в псориазе, ну и так далее. То есть и вот со второго сеанса у нас, допустим, псориаз стал у человека просто уходить со второго, после второго, это они подряд были, первый день, второй день.
Сергей Гранковский: Интересен такой момент, как менялось твоё сознание с самого момента первого. Сколько лет ты этим занимаешься?
Олег Бажин: Ну, по большому счёту с 2009. Но вот так как сейчас, уже три года.
Сергей Гранковский: В самом начале, когда ты начинал этим заниматься, какие перед собой ты цели и задачи ставил? Что для тебя было приоритетом? Что ты хотел добиться? И сейчас это два разных Олега Бажина или это Олег Бажин только немножко модернизированный?
Олег Бажин: Да, но это есть Олег Бажин прошлая жизнь, Олег Бажин настоящая, Олег Бажин будущее. Это в понимании, куда надо устремляться. Когда я только-только лишь входил, это был 2009 год, это был совершенно другой мир понимания. Но выходить было достаточно сложно из обыкновенной жизни. Хотя я понимал, что я таким родился, и всю жизнь таким был. И когда с бабушками в четыре года общался, на лавочке рассказывал, как им жить, они потом родителям говорили, какой Олег мудрый, какие он интересные вещи рассказывает, мы такого нигде не видели, не слышали. А родители говорят, да ладно, чего ребенок четыре года… А я не мог родителям рассказать, они меня ребенком воспринимали. Смысл какой? Даже если я буду рассказывать, то они воспримут, что ребёнок ерунду несёт. Там что-то своё непонятное. Потому что роль ребёнка я прямо осознанно играл, и это прямо ощущалось, помню себя даже с полугода.
И я думал, как мне позвать маму. Прямо сидя в кровати, рассуждал, думал, ага, сейчас сделаю вот так. Да, помню прекрасно, с самых первых шагов.
Сергей Гранковский: Потом год… А какие-то с точки зрения целительства вещи у тебя тогда проявлялись уже?
Олег Бажин: Проявлялись в школе. Я в школе снимал ушибы руками. Было несколько моментов. Человек говорит, я чувствую. Но восприятие было не то, как должно быть, да еще был не уверен. Просто если бы в обществе существовало, я делаю как папа, или я делаю как мама, или как моя тетка, было бы проще.
Сергей Гранковский: Вот, возвращаясь к вопросу, насколько сейчас изменилось сознание Олега Бажина и какие сейчас перед собой цели и задачи ты ставишь?
Олег Бажин: Проще про цели рассказать. Я помню, что много чего не понимал и был все время вектор познания, он и сейчас остался. Я себе просто оставил того самого ребёнка, который готов каждый раз на старые вещи смотреть по-новому. Не записывать себе шаблон восприятия, а каждый раз смотреть по-новому. Вот это единственное, что осталось, наверное, когда возродил уже в себе ребёнка. И оно очень сильно помогает не шаблонировать своё сознание и постоянно работать как с нуля.
Сергей Гранковский: Смотри, такое количество людей через тебя проходит. Возвращаясь к шаблонам. Есть какой-то набор шаблонных действий твоих, которые гарантированно приводят к результату? Или каждый раз, когда человек новый к тебе приходит, это какая-то новая история? Просто с точки зрения даже самой техники.
Олег Бажин: Есть стандартный набор мероприятий, который осуществляется, но он координируется, исходя из того, какая проблема. И, допустим, на чём-то ставится больше акцент и уже раскручивается. То есть, вот стандартный набор, он больше как диагностический всё-таки идёт. Потом идёт процесс запуска.
Сергей Гранковский: Вот это и было мне интересно, как происходит диагностика.
Олег Бажин: Есть первичная диагностика, есть вторичная диагностика. Как-то привезли женщину в Москву, кстати, мою землячку Нижегородку и у нее возникла очень сильная паническая атака. Ее привезли, она прям заходила с иконами, там сестру зовет, давай иконы сюда, в этом помещении мало икон. Я думаю, ну все, это психиатрия, клиника. Хотя панические атаки я очень сложные всегда вынимал. Мне было понятно. Я не испугался. Спокойно говорю, ложитесь, давайте, и я сорок минут к ней искал подход. Есть наборы, которыми я стандартно запускаю. Я пробую, не подходит, пробую, не подходит. Думаю, ну, сейчас если по сущностям разбирать придется, совсем не хотелось бы туда идти, хотя мне там все понятно. Это просто, с моей точки зрения, еще один угол обзора просто. То есть это включить такое видение и через это пойти разбирать человека. Я нашел ключ. 40 минут мне на это понадобилось. Через еще полчаса она вышла, у нее паническая атака пропала и в принципе она у нее больше не появилась. Сестра ее сказала, что она благодарит. Правда, в Нижний она ко мне так в гости не приехала, жду ее в гости.
Сергей Гранковский: Какие самые сложные проблемы в твоей практике с точки зрения здоровья удавалось убирать?
Олег Бажин: Перезапуск. Где-то вторая стадия онкологии, перезапуск тела. Когда уже отправляют на операцию, или говорят, операция неоперабельная, надо что-то другое думать, химиотерапия. На этой стадии удавалось создавать ремиссию неоднократно. На четвертой онкологической, ну тут практически уже сложно что-либо делать. Но я хочу сказать, что мы не работаем с диагнозами, мы работаем с человеком. И диагноз для меня — это как некое следствие. Следствие либо поведенческое, либо отношение к жизни, т.е. мировоззренческое восприятие. Соответственно, состояние тела – это запущенный вариант, когда, можно сказать, что человек сам себя запустил.
Сергей Гранковский: Приводят ли к тебе детей? И с какими основными проблемами приходилось сталкиваться в этом смысле?
Олег Бажин: Подростки – это нежелание учиться. Это тяжелое такое состояние депрессивное, т. е. Вывод из депрессии, вывод из состояния. По крайней мере, пытаюсь объяснить, что не надо в компьютерных играх зависать. Потому что жизнь и есть компьютерная игра самая главная и самая интересная по развитию своего аватара, она здесь, вот мы в ней живем. Вот это самое интересное, а все остальное – это потеря времени. Работаю с детскими тиками, но это, опять же, связано либо с детско-родительскими отношениями, когда, допустим, родители ругались, либо с травлей, с буллингом в школе.
Сергей Гранковский: И эти состояния тоже снимаются?
Олег Бажин: Да. В любом случае, работая с человеком, человек выравнивается. Любой, кто выходит, он говорит, я выравнился. То есть происходит умиротворение, запускается процесс обретения целостности человека. Выход из старых ситуаций. Это процесс перепросмотра и вывода себя из старого. Человек становится спокойнее, легче, добрее, если про взрослого говорить. Ребенок менее озлобленный. Тики, которые 3−4 года по психиатрии ходили, лечили, пытались что-то сделать, никто не мог убрать. У меня в течении 45 минут убираем и больше не появляются. Многие воспринимают это как волшебство. Даже у себя в телефоне записывают меня, как волшебниг, маг, чародей. Я конечно не могу сказать, когда случится исцеление, но каждый кто приходил всем помогал.
Скоро продолжение…
Автор: Олег Бажин
Остеопат, кинезолог, мануал
